Люди, сосны и снег
Дымное солнце подняло свой горб над лиловым гребнем дальнего бора. И сразу смешались все краски: серые сугробы стали розоватыми, чёрные тени излились фиолетовым, еловые лапы приобрели бурый, коричневый оттенок, а к припорошенным шинелям убитых вплотную прильнул синий сумрак. В овражках, воронках он ещё был густым, но держался недолго и, голубея, таял и таял.
Беклемишев зажмурился: солнце ослепляло. Он отвернулся и открыл глаза. Прямо перед ним, поперёк накатанной, отблескивающей снежной дороги лежал могучий ствол, раскидавший по сторонам и под себя узловатые сучья.
Где-то, невидимый сейчас из-за упавшей сосны, лежал рубеж — узкие окопчики, выдолбленные в мёрзлой земле, оружие, обрывки амуниции, разбитые снарядные ящики и трупы тех, с кем ещё ночью — нет, даже на рассвете — Беклемишев отстреливался от набегавших автоматчиков, отбивался гранатами и кричал, исступлённо, не думая, что кричит.
Да, ещё тридцать-двадцать минут назад он, сержант Беклемишев, в последний раз поднял горстку своих людей — братьев Першиных-пулемётчиков, пэтээровца Кузина, стрелков Недругайло, Яснова и Агаджиева, санитара Бачейко и, вскинув автомат, повёл их к опушке навстречу широкой цепи немцев, не спеша двигавшейся со стороны узкой заснеженной ленты шоссе.
ПЕРВОЕ СЛОВО
П.Л. Проскурину
Светились по краешкам тучи,
Безлистый курчавился лес.
Нависшие снежные кручи
Стремились сорваться с небес.
О чём я старался не думать
И что позабыть я не мог?
Окутал невиданный сумрак
Прозрения русских дорог.
Быть может, беззвучно молилась,
В пути истомившись, душа…
Морозное солнце катилось,
Воздушные замки круша.
Вечерние тени густели,
Искрилась, снегами пыля,
Петля беспощадной метели…
Томилась в ознобе земля.
Кружилось всё сущее снова
Внутри векового кольца,
И самое первое слово
Рождалось по воле Творца.
МЕНЕДЖЕР
Рассказ
Моё имя ни о чём не говорит. Тем более, что и повествую я от первого лица. К чему вам моё имя?..
«От первого лица» … Хм… Странно это слышать от меня – типа, видящего ЕГО чуть ли не ежедневно… Греховно воображать себя первым лицом, дорогие мои!
Начинал я, как и все, со всякого рода открыток и валентинок. Наша скромная контора находилась далеко не в Лапландии и не на каком-нибудь облаке, как многие это думают. Всё намного серьёзнее и к романтике никакого отношения не имеет. Офис не сверкал белизной почтовой корреспонденции, не благоухал ароматом сургучной смолы – мы шли в ногу со временем и были асами в области офисной техники.
Рутинной нашу работу назвать может лишь человек, замешанный на тесте слёзного пессимизма – мне кажется, что в любом деле можно найти много интересного, даже если это и каменоломня.
