Алексей КОНДРАТЕНКО «Чтоб небо никогда не слепло над городом твоим…» Арсений Тарковский

Арсений Александрович Тарковский (1907–1989) родился в Елисаветграде Херсонской губернии (потом город переименовали в Кировоград). Учился на Высших литературных курсах в Москве. Работал во всесоюзной железнодорожной газете «Гудок», на радио, писал пьесы для радиопостановок, много занимался переводами (заслужил оценку: «подлинный соловей переводческой поэзии»). В 1940 году был принят в Союз писателей СССР.

Вскоре после начала Великой Отечественной войны, как и многие другие писатели, Тарковский был отправлен в эвакуацию в Чистополь (Татария). Но оставаться в тылу считал лично для себя невозможным, тем более что имел военный билет и звание техника-интенданта 1-го ранга. Уже в начале октября написал заявление в президиум Союза писателей СССР с просьбой направить его на фронт. В ноябре президиум обратился по этому вопросу в Наркомат обороны СССР. Ответа нет. В начале декабря руководитель Союза писателей Александр Фадеев обращается в «Правду», чтобы оттуда просьбу об отправке на фронт передали в Главное политуправление армии. Снова безрезультатно. В середине декабря президиум Союза обращается непосредственно в Главное политуправление армии… В итоге Тарковскому пришлось написать больше заявлений, прежде чем его просьба была удовлетворена – в начале 1942 года он стал журналистом редакции газеты 16-й армии «Боевая тревога».

На фронте Тарковскому пригодился опыт газетной работы, в том же «Гудке». Он писал очерки, небольшие поэмы, басни, частушки. Напечатанные в армейской многотиражке стихи посылал в Москву, в Союз писателей СССР как творческий отчёт о работе на фронте.

Весной 1942 года был организован армейский ансамбль песни и пляски. Именно Тарковский писал песни для ансамбля. Был и одним из авторов большого цикла стихов о солдате Иване Хватове– «родном брате» Василия Тёркина из будущей поэмы Твардовского.

Сохранились письма и стихи, адресованные родным и датированные 1942 годом. Вот стихотворение, посвящённое жене Антонине:

Если б ты написала сегодня письмо,

До меня бы оно долетело само,

Пусть без марок, с помарками, пусть в штемпелях,

Без приписок и запаха роз на полях,

Пусть без адреса, пусть без признаний твоих,

Мимо всех почтальонов и почт полевых,

Пусть в землянку, сквозь землю, сюда,– всё равно

До меня бы само долетело оно.

Напиши мне хоть строчку одну, хоть одну

Птичью строчку из гласных сюда, на войну.

Что письмо! Хорошо, пусть не будет письма,

Ты меня и без писем сводила с ума,

Стань на Запад лицом, через горы твои,

Через сини моря иоааои[1].

Хоть мгновенье одно без пространств и времен,

Только крылья мелькнут сквозь запутанный сон,

И, взлетая, дыханье на миг затаи –

Через горы-моря иоааои!

 

14 ноября 1942 года Тарковский-старший писал десятилетнему сыну Андрею: «У меня пока всё благополучно. Боёв у нас больших нет. Ты спрашиваешь, когда кончится война? Я и сам не знаю. Может быть – скорей, чем кажется, и тогда мы снова увидимся с тобой, Андрюшенька, и я тебя поцелую крепко-крепко, потому что я очень люблю тебя и скучаю по тебе. Я очень рад, что роза ожила на печке. Я тоже люблю цветы и животных и всегда старался не обижать их, быть и растениям, и животным старшим братом, заботиться о них. Никогда не обижай и твою сестрёночку Маришку: ты должен на всю жизнь быть ей верной защитой. Целую тебя крепко и нежно, мой родной. Будь хорошим, пиши мне письма каждую неделю и пиши откровенно, хорошим или плохим был ты эту неделю, и чем был хорош или плох.

Целую тебя ещё разочек. Поцелуй от меня бабусю Верусю.

Твой папа».

 

В весточках родным он хотел их успокоить, согреть надеждой. Но в реальности всё было куда тревожней, куда суровей. Тогда, в 1942-м, сложилось стихотворение, которое можно считать пророческим:

 

Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,

Осколком ли фугаски перешибут мне ноги,

В живот ли пулю влепит эсесовец-мальчишка,

Но всё равно мне будет на этом фронте крышка.

И буду я разутый, без имени и славы

Замёрзшими глазами смотреть на снег кровавый.

 

Капитан Тарковский (таким теперь было его воинское звание) честно выполнял свой долг. Свидетельством тому – строки из наградного листа: «Показал себя способным поэтом. Его перу принадлежат десятки поэм и стихов, посвящённых героям нашей армии. Своими поэмами, стихами, рифмованными шапками [большими, на всю газетную полосу призывными заголовками. – А.К.], сатирой и юмором, печатаемыми регулярно в газете, тов. Тарковский прививал бойцам любовь к родине и жгучую ненависть к врагу… Тарковский обработал и дал в печать до сотни стихов молодых красноармейских поэтов, к творчеству которых он относится с большим вниманием, помогая им письмами и личными советами.

Очень часто во время боёв Тарковский находился среди красноармейцев передовых подразделений и, рискуя жизнью, собирал материал о героях. Вместе с передовыми частями вошёл в отбитый у противника районный центр Брынь [до 1948года село было центром Думиничского района, ныне Калужской области. – А.К.] и поэт газеты Тарковский. Во время июльских наступательных и августовских [1942 года. – А.К.] оборонительных боёв Тарковский находился в 11 гксд[гвардейской краснознамённой стрелковой дивизии] и 322 сд[стрелковой дивизии]и оперативно освещал боевую деятельность войск, воспевал героику. В февральско-мартовском наступлении 1943 г. Тарковский всё время находился в передовых действующих частях. Будучи в 97 сд, он умело показал в очерке и стихах русского богатыря – снайпера Везбердева, дал ряд ценных оперативных материалов. И на передовой линии под огнём противника Тарковский ведёт себя мужественно, находит возможность работать и в этой обстановке».

Приказом командующего войсками 16-й армии И.Х. Баграмяна в апреле 1943 года Тарковский был награждён орденом Красной Звезды.

Февральско-мартовское наступление 1942 года – это ожесточённые бои на Орловском направлении, которые закончились неудачей для советских войск. В частности, 97-я стрелковая дивизия понесла большие потери и уже в марте была выведена во второй эшелон. Однако общая неудача не означала, что в воинских рядах оказалось мало отважных бойцов. Не случайно Тарковский сделал героем своего очерка и стихов умелого снайпера: сибиряк Сергей Георгиевич Везбердев уничтожил более 150 солдат и офицеров противника.

Упомянутые в наградном листе «июльские наступательные и августовские оборонительные бои» – это неудачная операция по овладению Болховом в июле 1942 года.

Предстоял ещё целый год, прежде чем задуманное воплотилось в жизнь. 1 мая 1943 года 16-й армиибыло присвоено звание гвардейской, соответственно она стала 11-й гвардейской армией. В составе Брянского фронта участвовала в Орловской и Брянской наступательных операциях. И этими дорогами Орловщины шагал военный журналист Арсений Тарковский. Когда был освобождён Орёл, в армейской газете появилось его победное стихотворение:

 

Он был в аду, в плену два года

И кровью жаркой изошёл,

Но силой русского народа

Освобождён Орёл.

 

Теперь восстанет он из пепла,

Уйдёт в лазурь горючий дым,

Чтоб небо никогда не слепло

Над городом твоим.

 

Проносят знамя боевое,

И от серебряной Оки

На запад, вдаль идут герои,

Летят штурмовики.

 

И вечер вражьей кровью дышит,

В дыму созвездия встают,

А в полночь родина услышит

Торжественный салют.

 

И брови сдвинуты сурово,

Упруг и чёток шаг бойца.

Глубоко сталинское слово

Запало нам в сердца.

 

И как ни труден путь солдата

Покоя ты не хочешь знать,

Пока врагом земля измята:

Сын будет мстить за мать.

 

А тот, кто пал в бою с врагами, –

Любимый сын земли родной –

Останется навеки с нами

И нашими пойдет путями

Из боя в новый бой!

 

И в день освобождения Карачева, 17 августа 1943 года, в армейской газете о победе извещали строки Тарковского:

 

Небесный холст снарядами распорот,

И горьким дымом тяжело дышать.

Напрасно немцы этот город

В своих руках пытались удержать.

 

Иди, попробуй в грозный час прибоя

Кипучую волну останови!

На свете нет преграды для героя,

Враг захлебнулся в собственной крови.

 

Ещё одну страницу в Книгу славы

Бойцы вписали пулей и штыком.

Карачев– наш. Но длится бой кровавый

За городом, охваченным огнём.

 

В немых слёзах нас ждёт земля родная,

Потоптанные кличут нас луга,

Нас братья ждут, в плену изнемогая…

Вперёд, гвардейцы, последам врага!

 

В конце сентября 1943 года поэт получил кратковременный отпуск. По дороге с фронта в Москву он написал стихотворение:

 

Хорошо мне в теплушке,

Тут бы век вековать, –

Сумка вместо подушки,

И на дождь наплевать.

 

Мне бы ехать с бойцами,

Грызть бы мне сухари,

Петь да спать бы ночами

От зари дозари,

 

У вокзалов разбитых

Брать крутой кипяток –

Бездомовный напиток –

В жестяной котелок.

 

Мнеб из этого рая

Никуда не глядеть,

С темнотой засыпая,

Ничего не хотеть –

 

Ни дороги попятной,

Разорённой войной,

Ни туда, ни обратно,

Ни на фронт, ни домой, –

 

Но торопит, рыдая,

Песня стольких разлук,

Жизнь моя кочевая,

Твой скрежещущий стук.

 

Тогда же в военном блокноте сложились такие строки:

 

Четыре дня мне ехать до Москвы.

И дождь, и грязь, да поезжай в объезд,

А там, в пучках измызганной травы,

Торчит берёзовый немецкий крест.

Судьба, куда ты немца занесла,

Зачем его швырнула как мешок

У старого орловского села,

Что, может быть, он сам недавно жёг?

Так, через эти чуждые гробы,

Колёса наши пролагают след.

А что нет дела немцу до судьбы,

То и судьбе до немца дела нет.

 

После разлуки Тарковский ненадолго увиделся с родными. Но вторая командировка поэта на фронт стала куда короче предыдущей. В декабре 1943 года в Витебской области он был ранен в ногу. Ранение оказалось крайне серьёзным, его перевезли в Москву, в Институт хирургии, пришлось сделать ампутацию. О возвращении на фронт не могло быть и речи.

Тарковский, переживая все госпитальные тяготы, не терял самообладания, сохранял и всегда присущее ему ироническое отношение к происходящему. В феврале 1944 года он писал только что избранному руководителем Союза писателей СССР Николаю Тихонову: «По своей ценности в глазах моей родины моё ранение может быть приравнено просто к болезни, не более. И ему никак нельзя приписать героический характер».

Несколько лет Арсений Александрович занимался только переводами. Лишь в 1962 году вышел в свет его первый авторский сборник «Перед снегом». В том же году сын Андрей получил Золотого Льва на Венецианском кинофестивале за дебютный фильм о войне «Иваново детство».

Алексей Кондратенко.

 

[1] Слова, выделенные курсивом, – пример неповторимой поэтической звукописи Тарковского. Есть предположение, что их звучание и смысл восходят к мифологии или какому-либо древнему имени, восклицанию. Предполагают также, что это была попытка выразить что-то похожее на пение птиц. Сам поэт напечатал стихотворение только в конце жизни.