Алексей КОНДРАТЕНКО «С боем взяли мы Орёл!» Евгений Долматовский

Евгений Долматовский родился в Москве в 1915 году в семье адвоката. Рано начал писать стихи, учился в педагогическом техникуме, больше двух лет работал на строительстве метро (много позже он напишет об этом поэму, ставшую основой художественного фильма «Добровольцы»). И в это же время учился в Литературном институте. Диплом получил в 1937 году, тогда же его приняли в Союз писателей СССР.

22-летнему поэту посоветовали отправиться на Дальний Восток – там организовывалось отделение Союза писателей. Ему было интересно попасть в незнакомый край: «Моя служба на Дальнем Востоке оказалась строительством фундамента дальнейшей жизни, – позже писал он в воспоминаниях. – Горячей линией была граница, я выезжал не раз на те заставы, где происходили инциденты, проще говоря, боевые столкновения с японскими милитаристами».

В марте 1938 года отца Евгения арестовали, обвинили в контрреволюционной деятельности (он не раз выступал адвокатом на процессах по делам «врагов народа»). Об аресте сын узнал, вернувшись в Москву после долгой командировки. Вместе с матерью обивал пороги разных ведомств, дошёл до генерального прокурора Вышинского, давнего сослуживца отца и хорошего знакомого семьи.

Тягостной была эта встреча. Долматовские – жена и сын – принесли старые письма самого Вышинского, адресованные когда-то коллеге. Прокурор в ярости порвал письма, просителей выгнал из кабинета. Участь Долматовского-старшего была предрешена – расстреляли в феврале 1939-го…

Но в тот же год сын получил орден «Знак Почета». Он стал широко известен и как поэт (поэма «Феликс Дзержинский» и сборник «Дальневосточные стихи»), и как военный корреспондент (освободительный поход на Западную Белоруссию, финская война), и как автор песен («Любимый город» в фильме «Истребители», «Всё стало вокруг голубым и зелёным в «Сердцах четырёх», а ещё «Ты ждёшь, Лизавета, от друга привета», «Я уходил тогда в поход, в далекие края…»).

С началом Великой Отечественной войны – снова фронтовой корреспондент, в редакции газеты «Красная Армия». В августе 1941 попал в «Уманский котёл» на Украине, там тогда оказались две армии Юго-Западного фронта. Раненого в голову и руку Долматовского взяли в плен.Он бежал, но снова был схвачен, снова бежал из лагеря…

А в Москве Долматовского посчитали погибшим. Константин Симонов посвятил памяти друга стихотворение «Мы не увидимся с тобой…» И только мать не поверила в смерть, не пошла на поминки…

Долматовский упрямо и скрытно шёл на восток – в дырявой лодчонке с сельскими пацанами кое-как переправился через Днепр, а пробирался лесами, партизанскими тропами. Повезло проскочить через линию фронта. И вот в ноябре 1941 года оказался в Воронеже, в редакции своей газеты. В том самом Воронеже, где всего полгода назад они с Симоновым выступали с чтением стихов в местных вузах и в филармонии, где всё дышало тогда весной и мирным ладом…

Сотрудник газеты Борис Палийчук вспоминал: «Глубокой осенью 1941 года в музыкальное училище, где располагалась наша редакция, пришёл бородатый, вырвавшийся из фашистского лагеря смерти Евгений Долматовский. С присущей ему энергией сразу же включился в работу. Вместе с композитором Марком Фрадкиным написал песню о Днепре. Песня была напечатана в газете и подхвачена буквально всем фронтом. Никогда не забуду, с каким воодушевлением исполнил эту песню фронтовой ансамбль в нетопленом, холодном воронежском цирке. Помещение было переполнено. Большинство – раненые в повязках, на костылях. По суровым солдатским лицам струились слёзы…»

А матери Евгений написал тогда: «Я должен пройти весь путь обратно, но уже в составе наступающей армии. Твой неистребимый сын».

Весть о его спасении воскрешала надежду в душах тех, кто получил извещение о пропавших без вести сыновьях, мужьях, братьях. Поэтической строкой он рассказывал о военных событиях тех дней под Воронежем, под Курском – свидетельством чему стихотворение «В городе Тим», напечатанное в «Комсомольской правде» 31 декабря 1941 года…

Его фронтовой путь – это путь великих сражений. Долматовский был под Сталинградом. После победного финала в этой грандиозной битве войска перебрасывали ближе к Орлу и Курску. Семь суток эшелон, в котором ехали Долматовский и Фрадкин, был в пути, и на всех станциях Фрадкин наигрывал перед бойцами складывавшуюся новую песню на стихи Долматовского.

Итоговое звучание она обрела в конечной точке того путешествия весны 1943 года – в Ельце. Это был «Офицерский вальс». А вскоре слово «офицерский» в названии было заменено на «случайный» – ведь песня была ещё и солдатской, да и вообще скоро стала поистине народной, одной из любимых лирических песен военной поры.

 

Ночь коротка,

Спят облака…

Я совсем танцевать разучился

И прошу вас, меня извинить.

Утро зовёт

Снова в поход…

Покидая ваш маленький город

Я пройду мимо ваших ворот.

 

Во время битвы на Курской дуге Долматовский был в Понырях и Малоархангельске. Он посвятил стихи воинам-героям, стоявшим здесь насмерть. Это стихотворение «Сирень», поэма «Поныри», песня «О Понырях» (композитор Матвей Блантер).

Вот несколько строф из поэмы «Поныри»:

 

Есть между Курском и Орлом
Вокзал и станция одна –
В далёком времени былом
Здесь проживала тишина.

 

Лишь временами гром и дым
Врывались весело в вокзал:
Зелёный поезд, шедший в Крым,
Здесь воду пил и уголь брал.

 

Здесь разливали молоко,
Кур покупали впопыхах.
Свисток. И поезд далеко,
В полях, во ржи и васильках.

 

Я снова в памяти найду
Полоску розовой зари
И эту станцию в саду,
С названьем странным – Поныри.

 

…Мы взяли станцию зимой,
И бой на север отошёл,
Туда, где линией прямой
Стремятся рельсы на Орёл.

 

Просто и бесхитростно, но поэтически зримо и правдиво, как в лермонтовском «Бородине», показал Долматовский бои на этом направлении.

 

И снова лезут. И опять
На танке танк, на трупе труп,
И надо биться, жить, стрелять,
Стирая пену с чёрных губ.

 

Гремели в долах и лесах
Бои с зари и до зари.
Орёл и Курск – как на весах,
А посредине – Поныри.

 

Хрестоматийно известным стало стихотворение Долматовского «Курская дуга»:

 

В тургеневских охотничьих местах
Воронки, груды мёртвого металла.
Здесь за день до двенадцати атак
Отчаянная рота отбивала.

А как бомбили нас! Не говори —
Такого в Сталинграде не видали.
Всю ночь качались в небе фонари,
Кровавым светом озаряя дали,

С рассветом «тигры» шли на нас опять
И вспыхивали дымными столбами,
И приникали мы, устав стрелять,
К горячей фляге пыльными губами.

А все же удержали рубежи,
В июльской битве оправдав надежды.
Окопы на полях примятой ржи
Проходят там, где проходили прежде.

И на скелете пушки «фердинанд»,
Прорвавшейся на русские пригорки,
Фотографируется лейтенант,
А над пилоткой нимбом — дым махорки.

 

На следующий день после освобождения Брянска в главной газете страны – «Правда» – было напечатано стихотворение Долматовского «На Десне»:

 

Наполнив каску голубой водой
И голову лихую запрокинув,
С улыбкой пьёт гвардеец молодой
Струю Десны – напиток Украины.
Он, как вино, родную воду пьёт,
От радости и гордости пьянея.
В дыму, в крови грохочет наш поход,
Но чем трудней удача, тем вернее…

В освобождённых городах он записывал песни, которые пели люди в фашистской неволе (собрал более 300 таких текстов!). И уверенно заявлял на писательском пленуме в Москве: «Немцы захватили огромную часть нашей территории. Но нашу культуру, нашу литературу, нашу поэзию – буквально ни на одно слово они не сумели захватить».

Когда войска вошли в Гомель, в газете «Красная Армия» появилось ещё одно его стихотворение– «Улицы-дороги», которому суждено было стать широко известной песней. Тогда Долматовский подметил примету: окраинная улица города, по которой проходили наступающие войска, обязательно указывала путь к следующему городу. В Орле – Брянская улица (на самом деле, конечно, это была улица Карачевская), в Брянске – Гомельская, в Гомеле – Минская…

 

С боем взяли мы Орёл, город весь прошли,
И последней улицы название прочли,
А название такое, право, слово боевое:
Брянская улица по городу идёт –
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога
Брянская улица на запад нас ведёт…

Марк Фрадкин написал задорную музыку,  и песня зазвучала по радио в исполнении Леонида Утёсова. Знаменитый эстрадный певец вспоминал потом: «Одна беда – песня скоро начала стареть. Ведь кончалась она призывом: “Вперёд, на Минск!” А в июле 1944 года столица Советской Белоруссии была уже освобождена. Советские воины шли дальше на запад, и я стал прибавлять названия новых городов, взятых нашими войсками: Брест, Львов, Люблин, Варшаву и так далее, заканчивая словами “На Берлин!”».

Так песня отразила не только боевой путь армии-освободительницы, но и военную биографию самого автора стихов. Долматовский писал: «Моя должность в военных служебных предписаниях была сформулирована кратко: поэт. Это значило, что я стреляю во врага стихами и песнями. Но идиллическое название моей должности не помешало получить ранения в голову, руку и ногу, попасть в самом начале войны в окружение, узнать войну не со стороны. В должности поэта я был в Сталинграде, на Курской дуге, при форсировании Днепра, Вислы и Одера и вот, наконец, оказался в Берлине».

В послевоенные годы Долматовский написал ещё много замечательных песен («За фабричной заставой», «Родина слышит», «Комсомольцы-добровольцы», «Если бы парни всей земли»). Воспоминания об эскадрилье «Нормандия-Неман», воевавшей в орловском небе, легли в основу песни «Я волнуюсь, заслышав французскую речь…» Её, как и другие песни Долматовского, проникновенно исполнял Марк Бернес.

Память о войне не отпускала поэта. Стихи, песни, участие в создании кинофильмов. Уже в 1970-е годы он написал документальную книгу «Зелёная брама» – об одном из первых сражений Великой Отечественной войны, о поражении, окружении, плене, о том, через какие испытания довелось пройти защитникам Родины. Страницы этой книги особенно внимательно читали тогда те, кто всё ещё искал пропавших без вести в 1941 году солдат, – вдруг мелькнёт родная фамилия?

Вышли из печати и двухтомник воспоминаний Долматовского «Было» («Записки поэта»), его рассказы, очерки. Несмотря на самую широкую известность, популярность, сам он вполне отдавал себе отчёт в том, что современное общество постепенно утрачивает интерес (словно это была какая-то мода) к военной теме. В одном из последних стихотворений сетовал (приведу только две выдержки):

 

Всё старался успеть, все боялся проспать.

В час ложился и ставил будильник на пять…

 

А сегодня пришёл то ли сын, то ли внук,

Кандидат неизвестных каких-то наук,

И с ухмылкой глядит на меня, говоря,

Что спешил я напрасно, что всё это зря.

 

Поэт умер в 1994 году. Его стихи и проза со временем стали сродни историческим документам. А песни ныне звучат и в праздники, и в будни – голоса и мелодии великой эпохи…

Алексей Кондратенко.