Алексей Кондратенко ОЧАРОВАННЫЙ СТАРИНОЙ
Далеко не каждый город России имеет такого летописца-исследователя с поэтической душой, как писатель Василий Михайлович Катанов. И если нет пока собранной в один том истории Орловщины, полновесной энциклопедии края, то уже никак нельзя ее представить без книг Василия Михайловича.
Он наш, орловский, из тех людей, которые с детства верны своему краю: «Есть на Орловщине селение с негромким именем – Фоминка, похожее на подкову, лежит оно на лугу за Окой и при каждой встрече обдаёт сердце жаром воспоминаний: там проходило детство, там пережил войну и оккупацию, оттуда ходил то в Альшанскую семилетку, то в Лавровскую десятилетку. Самое родное для меня место – Фоминка».
Много лет прошло с того дня, как в газете Орловского района было напечатано первое стихотворение Василия Катанова «Родина». Удивительна верность теме, и всё же шёл он к своей теме медленно, но верно. Жизненный и литературный путь писателя ещё ждёт своего вдумчивого исследователя, но даже эти заметки, может быть, окажутся небесполезны для читателя. Не на пустом месте родилось знание русского языка, умение из множества слов выбрать самое нужное. Ведь ничто не научает так бережно, любовно относиться к слову, как занятие стихосложением. Пожалуй, главным, определяющим в писательской биографии стало то, что родился и вырос в деревне, что русскому языку учился у родных людей, у заветных книг: народные песни, рассказы бабушки, уроки в сельской школе, Пушкин, Гоголь, Есенин, Исаковский, Шолохов: «Жил я и очень радостно жил в удивительном книжном мире, пытаясь оторваться от земли и возвыситься над бедностью, над тусклой прозой жизни, даже над голодом сорок седьмого года».
Исподволь, незаметно, с детства зарождалась любовь к старине, очарование её неяркой красотой, и, как следствие, выкристаллизовывалось желание на пепелище всех разрушений жестокого XX века восстановить утраченное, поделиться своим сокровенным открытием.
Он работал в «Орловском комсомольце» литсотрудником отдела литературы и искусства с 1 июля 1954 года, затем заведующим отделом писем, готовил сатирический раздел «Комсомольский Ежик», который пользовался большим успехом: смех был беспощаден к лодырям, пьяницам, бракоделам, попадали под огонь сатиры и руководители предприятий, и ответственные комсомольские работники (в «Орловском комсомольце» тех лет была и еще одна боевая рубрика – «Легкая кавалерия», здесь печатались материалы о рейдах). Затем Катанов был заведующим отделом школ, отделом пропаганды и агитации, снова заведующим отделом писем. Перешёл на работу в «Орловскую правду» в декабре 1964 года.
Рискну утверждать, что его путь определили и романтичные 1960-е годы. Открыть землякам самих себя, рассказать о скромных людях, знаменитых на всю страну, – этому научила журналистская работа, которая сказалась на стиле Катанова-краеведа и прозаика – годы и годы он отдал редакционным будням. Зато побывал едва ли не во всех уголках области, встречался с тысячами людей, их судьбы становились непридуманными сюжетами очерков.
Интерес молодого газетчика к старым фолиантам, к библиофильским поискам и находкам уже скоро озарился «солнечным взрывом» от знакомства с историей края. Местное краеведение было разгромлено в 1930-е годы, да и в годы послевоенной разрухи мало кто в Орле интересовался стариной, её осколками. Василий Катанов начинает собирать разрозненные свидетельства о былом, восстанавливать утраченные традиции. Вначале основной темой исследований были революционные годы: отдельными изданиями выходят большие очерки «Ферапонт Захаркин», «Родзевич-Белевич» (в соавторстве с М.Н. Колоколовой), «Мичман Панюшкин». Затем он создаёт краеведческую страницу в «Орловской правде» под названием «Родимый край».
Спустя шесть лет после основания в Орле писательской организации Катанов вошел в её состав. Многим памятны его страстные выступления в защиту русской культуры, исторических мест, памятников города и области. Он шёл на открытое столкновение с властью, что грозило опалой. Но тем выше был авторитет писателя в среде ревнителей старины, учителей, работников культуры. Я уверен, им стали близки его слова, подытоживающие нелёгкое дело возвращения исторической памяти: «Ушло в дремучие дали время, когда разрушение старины считалось чуть ли не подвигом во имя лучезарного завтра, когда по случаю намеченного провоза через Орёл олимпийского огня снесли дома, освящённые именами Сергея Есенина и Марко Вовчок, когда сады и парки дворянских усадеб объявлялись с трибун «патриархальным пейзажем». Навсегда ли ушло?» – этот вопрос, с тревогой произнесённый Катановым, увы, пока никак не отнесешь к разряду риторических.
По сути, своими книгами и очерками он на протяжении десятилетий формировал (и формирует, несмотря на все катаклизмы последних лет) новую общность людей, пробуждая у воспитанного в советское время поколения ностальгию, заставляя задумываться над историей. Можно только перечислить названия книг («Вечерние беседы», «Живые письмена», «Орловские были», «Однажды в Орле», «Сабуровская крепость», «Родные дали», «Царский венец», «Змиёвский край»), чтобы почувствовать сколь велико их воздействие на историческое самосознание орловского общества.
Писателю, а тем более историческому писателю, приходится работать больше, чем человеку любой другой профессии. Его книги – плоды огромного, невероятного труда. Сколько раздумий, поисков, черновой работы! Чисто материальный итог усилий невелик: мизерные гонорары или полное отсутствие таковых – труд уборщицы в банке оплачивается куда как щедрее.
Подлинное краеведение – всегда краелюбие. Жить в старом русском городе Орле – значит невольно ощущать себя в непрестанно движущемся потоке времени.
Я вспоминаю одно из наших выступлений в студенческой аудитории, когда по окончании в личной беседе я почему-то бросил фразу: «Не люблю квасной патриотизм». Мой собеседник встрепенулся, глаза его молодо, задорно блеснули: «Чего уж так, кваску-то можно и добавить!».
Он намеренно, осознанно выбрал занятие историей малой родины в ущерб возможной славе всероссийской, может быть, в противовес известности-однодневке, скандальной популярности. Прост квасок, но пойди, поищи ещё такого! Катанов написал повести о Фете, Куракиных, роман о Каменских, повесть «Одоление Смуты». В книге «Царский венец» он писал об истоках русского самосознания, соборности, культуры, веры пращуров. «Где начало нашего государства?» – звучит вопрос в историческом очерке «Андреевский крест».
Вспоминаю два дня в Москве, когда в силу сложившихся обстоятельств мы были предоставлены сами себе и вволю прошлись по книжным магазинам белокаменной. Скверы, бульвары, переулки, старинные особняки – Василий Михайлович знал столичную географию и историю, пожалуй, лучше иных московских старожилов. Он просто шёл вслед за жившими, бывавшими здесь знаменитыми орловцами, по крупицам собирал сведения о них, дорожил каждой частицей памяти. Хорошо было шагать по московским улицам с таким удивительным собеседником, чувствовать, как трогают они его поэтическую душу. Отступала куда-то Москва казённая, рекламная, новорусская, жаждущая долларов. Была понятна душе Москва юная, сияющая куполами храмов, державная, за которую русскому человеку жизнь отдать не жалко.
…Так неразрывно сочетались в судьбе лауреата Карамзинской премии Василия Катанова родная Фоминка, литературный Орёл и величавая Москва. Он всегда оставался верным своей земле человеком, который говорит, шагая по знакомой с детства тропинке:
«Под колючими кронами старых груш, на косогоре чутко дремлет родная старина: прикоснёшься сердцем – и заговорит она во весь голос о величии России».
Алексей Кондратенко.
