«Упал в траву и обнял землю…»

В нынешнем году исполняется 90 лет со дня рождения Николая Михайловича Перовского

Николай Перовский (31.12.1934 – 13.09.2007) – поэт, прозаик. Автор около двадцати книг и множества публикаций в областных и центральных периодических изданиях. Член Союза писателей СССР с 1964 года.

Перовский родился в слободе Михайловская Курской области. В три года остался без родителей, воспитывался в детдоме, который был эвакуирован в Казахстан в годы Великой Отечественной войны. Среднюю школу в селе Юсуповка Джамбульской области будущий поэт окончил с серебряной медалью. Учился в горном институте в Москве. Работал на горных предприятиях Донбасса, Воркуты, с 1957 года жил и работал в Белгороде. Первые стихи Перовского публиковались в белгородской газете «Ленинская смена». В Белгороде увидели свет и два его первых поэтических сборника. В 1976 году Перовский с женой и дочерью переезжает в Орёл, где продолжает много публиковаться в периодических литературных изданиях страны, писать и издавать книги. Умер в 2007 году, похоронен на Троицком кладбище в Орле.

При жизни Николай Перовский не был удостоен правительственных наград и престижных литературных премий. Его награда – опубликованные книги и любовь читателей.

 

Николай Перовский

 

ПТИЦЫ

 

На весенние рощи и чащи
прямо с крыльев летучих зарниц
опрокинулся вещий и вящий
звон и гомон разбуженных птиц.

Им внимает и вторит округа,
вся природа потворствует им,
возвратившимся с райского юга
к чернозёмным гнездовьям своим.

Поневоле собьёшься на лепет,
будь хоть тысячу лет городским,
так доверчиво ласточка лепит
свой домок под балконом своим.

 

УПАЛ В ТРАВУ

 

Упал в траву и обнял землю
и мне пригрезилось во сне,
что я и чувствую, и внемлю,
как бродят соки в глубине.

Земли божественное сусло
бурлит и рвётся из котлов
и делит собственное русло
на миллионы рукавов.

Там, в океане превращений,
в гигантском тигле бытия,
берут свой старт глупец и гений,
библейский голубь и змея…

 

БОМЖ

 

Попросил прикурить у бомжа,
он смутился на долю минутки,
а потом, суетясь и дрожа,
протянул мне бычок самокрутки.

И, потешно тряхнув головой,
он как будто на миг возгордился:
дескать, видишь, браток, я живой,
я кому-то ещё пригодился.

 

ЛИСТОПАД

 

Геннадию Александрову

 

Душа такого не припомнит,
такого не было со мной:
шум листопада был приподнят
над кромкой леса, над стернёй,
над обомлевшею речушкой,
над пожелтевшею лозой
и над пастушкой с белой кружкой,
присевшей рядышком с козой.

 

ЖУРАВЛИ

 

Клином, караваном, вереницей,
вместе от начала до конца,
проплывают медленные птицы, —
задираем головы и лица,
простираем руки и сердца!

Как летят! Привыкнуть невозможно!
в стае облаков белым-белы,
дарят нами печально и тревожно
влажное гортанное «Курлы».

Долетят до моря и растают,
но на радость жителям земли
журавли не только улетают,
но и прилетают журавли»!

 

ХОЛОДА

 

Холода Среднерусской равнины.
Опалённые кисти рябины,
голубые пары, зеленя,
полусумрак короткого дня.

И распластанный дым в огороде,
и сугробы багряной листвы,
и усталая строгость в природе –
притупившийся траур вдовы…

 

ПАУТИНА

 

Паутина в осиновых чащах,
паутина в берёзовых чащах,
сизый морок, по миру летящий,
укрывает и выгон, и площадь.

По тропинкам опавшего сада,
по дорожкам увядшего луга
прохожу я, пастух листопада,
паутиной окутанный туго.

Разомлев от теплыни в полыни,
пауки понаделали пряжи,
запропала листва в паутине,
и никто не заметил пропажи.

 

…

 

Когда капели накипели,
весна, смывая снег и грязь,
омыла землю, как в купели,
и за растенья принялась.

Леса, сады и огороды
шумят листвой, пестрят травой,
чистописание природы –
триумф работы черновой!

 

…

Стопа твоя легка,
в охотку этажи,
весёлая рука
хватает миражи.

На травы и цветы
глядишь, как ротозей,
до неба полверсты,
и полон дом друзей.

Когда-нибудь потом,
все связи обрубя,
стареющим кротом
зароешься в себя.

 

НА ОРЛИКЕ

 

В. Романенко

 

Воды Орлика спокойны,
холодны и зелены.
Дух болотный, запах хвойный,
ожидание луны.

Шелестят в ночи деревья,
камыши в воде по грудь,
дремлет город, спит деревня,
проплывает Млечный Путь.

 

…
Камыши и прибрежные ивы
поклоняются полой воде.
Ранний грач, смоляной и счастливый,
утопает в парной борозде.

Застоялось затишье ночное
над полями, нал шапками гнёзд,
запах озими, дух перегноя,
ледяное мерцание звёзд.

 

ВЕСНА

 

А. Потапову

 

Давай, зима, на посошок
пригубим мартовской капели!
По свету носится слушок,
что на подлёте птичьи трели.

Весна с грачами на слуху.
Однажды ночью лопнут почки,
проснётся верба, вся в пуху,
и лес в зелёной оторочке.

А этот зябкий березняк
и этот паводок весенний –
вселенский праведный сквозняк
в канун Христова Воскресенья.

Две тыщи лет – из года в год –
дух торжествует над каноном
и каждый праздничный восход
кропит пасхальным перезвоном.

 

…

Опять на юг уходит лето,
освобождаясь от меня,
опять в просветах бересклета
колючки молнийного цвета
да полинялая стерня.

Душа осела и остыла,
с годами осень тяжелей,
пришла и тайну мне открыла,
что где-то в мире есть могила,
могила матери моей.

 

ПРЕДЗИМЬЕ

 

Так небо пасмурно, и так вокруг темно,
что ни к чему не чувствуешь доверья,
всю ночь скребутся в мокрое стекло
корявые и чёрные деревья.

Но лишь три дня, три дня тому назад
за этим вот окном, над этим лесом
кружился и светился листопад,
и это называлось бабьим летом.

И пахло листьями и выжженной стернёй,
и сыростью грибной несло в низине,
и лист кленовый, жёлтый и резной,
запутавшись, качался в паутине.

Но скоро, скоро, может быть, вот-вот,
вскружатся галки, и снежок капризный
пойдёт, пойдёт, и сердце отойдёт
в предчувствии морозной, чистой жизни.

 

РЕЧУШКИ

 

В. Михалёву

 

Небогаты водою и красками,
в городишке, а чаще в селе, —
сколько их, безмятежных и ласковых,
протекает по нашей земле!

А за ними луга или выгоны,
а над ними ракитник, ивняк,
пастушата, легки и замызганы,
да гусей перелётных косяк.
Далеко им до Волги, но Родине
и такие речушки нужны,
пусть петляют себе огородами,
перелесками нашей страны!