Публикации

Писатель Андрей Новиков в Орле: неизвестная страница биографии*

Эта страница биографии писателя Андрея Никитича Новикова практически неизвестна исследователям его жизни и творчества. В литературе о Новикове не упоминается то, что в 1926 году он был редактором губернской газеты «Орловская правда». Да, судьба у Андрея Никитича сложилась беспокойная, немало поездил он по стране. Но «орловская строка» в биографии писателя, репрессированного спустя полтора десятилетия, оказалась зловеще символичной.

Итак в конце лета 1926 года редактором «Орловской правды» был назначен приехавший из Москвы Андрей Никитич Новиков. Он родился в 1888 году в Воронежской губернии, в годы первой мировой войны солдатом воевал на фронте, после революции работал корреспондентом (в Воронеже, Иваново-Вознесенске), редактором газет (в том числе «Брянского рабочего»), дружил с Андреем Платоновым.

«Пульс юности» – так назвал свою новую книгу орловский писатель Александр Лысенко. В неё вошли одноимённая повесть, несколько рассказов и очерков, а также стихотворная подборка.

Общее название сборника как бы предвосхищает то чувство ностальгии, которое предстоит испытать потенциальному читателю. Советские реалии 1950-х – 1970-х годов – это тот фон, на котором разворачиваются сюжеты произведений писателя. Ключевая составная часть книги – студенческая повесть, написанная от первого лица в форме дневника. На первый взгляд, содержание незамысловато – беглые, подчас случайные и не претендующие на обнародование заметки молодого человека, «растущего» от первого до последнего курса педагогического вуза.

Почти полвека он отдал журналистике, стоял у истоков писательских организаций в Орле и Тамбове, был автором 30 книг, изданных в этих городах, а также в Москве и Воронеже.   Время быстротечно – сегодня о Владимире Комове почти не вспоминают. Хотелось бы рассказать об этом незаурядном человеке подробнее.

Лично мне довелось познакомиться с Владимиром Ефимовичем в конце 1984 года, когда мы, студенты отделения журналистики Воронежского университета, затеяли научно-практический семинар по этике газетной работы. Не без помощи преподавателей пригласили «в качестве судей» собственных корреспондентов центральных газет, в том числе собкора «Известий» Комова. Он вообще нередко бывал у нас – выступал в качестве рецензента дипломных работ, руководителя практики, к тому же античную литературу преподавала его супруга Тамара Александровна.

Я делал на том семинаре один из докладов, выслушал заинтересованный разбор со стороны Комова и даже рискнул подойти к нему по окончании встречи, попросил поставить автограф на его сборнике очерков. Он размашисто написал: «Будущему собрату по перу…» Прошло уже много лет, но книгу ту порой открываю снова, размышляя, как прозорлив оказался Владимир Ефимович: мне в итоге довелось работать в той же должности заместителя редактора «Орловской правды», с которой он начинал свой путь в журналистике…

Размышления о творчестве Вадима Ерёмина

Поэзия Вадима Ерёмина в Орловской литературе стоит особняком. Глубина его творчества такова, что запросто можно ошибиться в оценке.

Впрочем, оценки современников – дело неблагодарное, будущее прекрасно справится с этой задачей без нас. Моё путешествие в поэзию Ерёмина не претендует на великое открытие души поэта. Это скорее, путешествие по собственному послевкусию, оставленному его творчеством. Почему оно меня заинтересовало? Потому что… оттолкнуло. Его поэзия открывается не сразу, не вдруг, она не заигрывает с читателем, не стремится понравиться всем и каждому. Она ёмкая, словно колодец, лишена иллюзий, о чём, по-видимому, жалеет.

Если читать сборники Вадима Ерёмина, соотносясь с датой выхода в свет, то каждая последующая книга, кажется менее светлой, чем предыдущая. Откуда такой пессимизм, чуть ли не открытое презрение к людям? Именно такая сходу напрашивалась оценка, но тут важно не спешить с выводами, потому что на самом деле хронология выхода книг мало что говорит об авторе: некоторые стихотворения кочуют из сборника в сборник, другие написаны давно, а доработаны и внесены в рукопись позже недавних.

Далеко не каждый город России имеет такого летописца-исследователя с поэтической душой, как писатель Василий Михайлович Катанов. И если нет пока собранной в один том истории Орловщины, полновесной энциклопедии края, то уже никак нельзя ее представить без книг Василия Михайловича.

Он наш, орловский, из тех людей, которые с детства верны своему краю: «Есть на Орловщине селение с негромким именем – Фоминка, похожее на подкову, лежит оно на лугу за Окой и при каждой встрече обдаёт сердце жаром воспоминаний: там проходило детство, там пережил войну и оккупацию, оттуда ходил то в Альшанскую семилетку, то в Лавровскую десятилетку. Самое родное для меня место – Фоминка».

Много лет прошло с того дня, как в газете Орловского района было напечатано первое стихотворение Василия Катанова «Родина». Удивительна верность теме, и всё же шёл он к своей теме медленно, но верно. Жизненный и литературный путь писателя ещё ждёт своего вдумчивого исследователя

Орловский поэт Евгений Сокол (1893–1939) был истинным певцом революции. Он  входил в круг друзей Сергея Есенина, опубликовал воспоминания о нём. Несмотря на то, что в музее И. С. Тургенева в Орле имеется обширный личный фонд Сокола, на протяжении многих лет биографические сведения о нём остаются достаточно скудны и неполны. Проведённое исследование позволило не только уточнить ряд моментов в биографии поэта, но и обнаружить новые, ранее неизвестные факты.

Евгений Григорьевич Соколов родился в городе Болхове Орловской губернии. В советское время его социальное происхождение указывалось в обобщённом виде: «родился в семье мелкого служащего», «отец –  секретарь уездного съезда мировых судей». Конечно же, неискушённый читатель мог понять из этой формулировки только то, что Соколов-старший изредка (насколько часто собирались в уезде съезды?) выполнял некую общественную роль, сопоставимую с миссией Афанасия Фета – мирового судьи соседнего, Мценского уезда.

Золотые опёнки
Рассказ

Устали глаза от бетонных углов городских улиц с их ежедневной суетой. Пора делать вылазку на природу. Созвонился с приятелями, и вот уже мы едем за опёнками в Шаблыкинский лес. Летят навстречу лесополосы с вечно больными облысевшими тополями. За машиной брезжит заря, сыплет перед нами длинные низкие лучи по макушкам деревьев. Быстро остались позади придорожные населённые пункты.

Загустел туман в низине, лезет к нему со стороны Хотынца слизь косматых облаков. Ведёт нас грунтовка с глубокими тракторными следами среди пыльного бурьяна в лесную чащобу. Серая мука дорожной пыли вырывается из-под колёс, окутывает сзади лапы ближайших сосен и елей. Ямины и рытвины с коричневой дождевой водой прерывают наш путь.

ДОМ НА ГРИВАХ КОНЕЙ

«С крепким запахом антоновки», с прощально отлетевшей над полями паутиной, «пряжей богородицы», как еще называют её на Орловщине, – родине писателя, – отстояла и отошла ранняя осень. Эту пору нежно-голубого кроткого неба и открытых полевых далей Иван Алексеевич Бунин любил как никакое другое время года. Ещё юношей в одном из писем к Варваре Владимировне Пащенко, ставшей прообразом Лики в будущем романе «Жизнь Арсеньева», он писал: «Вышел на крыльцо и увидел, что начинается совсем осенний день. Заря – сероватая, холодная, с легким туманом над первыми зеленями… В саду пахнет “антоновскими” яблоками… Просто не надышишься! Ты ведь знаешь… Как я люблю осень!».